Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.

Отсталых туч над нами пролетает
Последняя толпа.
Прозрачный их отрезок мягко тает
У лунного серпа.

Это утро, радость эта,

Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,

Учись у них — у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.

Из дебрей туманы несмело
Родное закрыли село;
Но солнышком вешним согрело
И ветром их вдаль разнесло.

Целый мир от красоты,

От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать ее начало.

О, не вверяйся ты шумному
Блеску толпы неразумному, —
Ты его миру безумному
Брось—и о нем не тужи.

Как беден наш язык!—Хочу и не могу.—

Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною.

Ещё весны душистой нега

К нам не успела низойти,
Еще овраги полны снега,
Еще зарей гремит телега
На замороженном пути,